Jekka: «Фольклор — это новый андеграунд».


В воскресенье, 26 ноября Jekka представит в пространстве «Плутон» новый альбом «SVADBA», третью часть обращенного к русскому фольклору проекта #ГОД, над которым Евгения Недосекина работала в этом году. Жекка рассказала СТОРОНЕ о синтезе народных мотивов и электроники, невеселой стороне обряда свадьбы и способах преодоления творческого кризиса.

#ГОД – твой первый проект почти за два года. Чем вызвано столь длительное молчание, и чем ты занималась все это время?

В какой-то момент мне просто надоело играть ту музыку, которую я играла. Было здорово, но я хотела чего-то другого, хотелось выйти на другой уровень. И, по классике жанра, случился творческий кризис, когда ничего не хотелось делать, ни с кем не хотелось общаться, я даже перестала петь. Даже просто для себя, что для меня вообще нехарактерно. Музыкальные тусовки и окружение тоже, особо, не вдохновляли. Я просто потеряла веру в свое дело, в себя, я была в режиме существования, но не присутствия. И Москва очень давила своей атмосферой, энергетикой. Было как-то страшно немного, что не можешь выйти из такого состояния оцепенения. Я искала какой-то ответ, искала новую для себя идею, читала книги. Искала вдохновение, новую идею и хотела попробовать что-то такое, чтобы вылезти из своей зоны комфорта. Кто-то может увлечься киберпанком или атональной музыкой, а я зацепилась за фольклор.

Как происходило твое знакомство с фольклором, и что тебя в нем поразило?

Я тогда работала в одном госучреждении, где были методические кабинеты по разным музыкальным направлениям и, конечно, был метод кабинет по фольклору. Так я познакомилась с людьми, которые посоветовали мне разные книги, и я начала много читать учебников, научных трудов. Для меня это был своего рода эскапизм – я очень надеялась, что это поможет мне выйти из кризиса. Но также был и риск, что я так и не начну ничего делать по музыке, а просто продолжу читать. Однако фольклор преследовал меня – я натыкалась на какие-то записи, музыку в кино в ранней электричке, книги, опять же.

Самое первое, что меня поразило в народных песнях – это мелодическая палитра и ритмика. Некоторые песни у меня ассоциировались даже с какими-то африканскими. Переплетение голосов, то, как они складываются вместе, интонирование, эмоции – все это сильно во мне отрезонировало. Там есть какие-то особенные нотки, которые не услышать в другой музыке. Это же так удивительно, как эти люди тогда пели, ведь у них не было специального образования, а их манеру пытаются снимать на уровне академии или консерватории!

Я не ездила в экспедиции, но однажды я напросилась на репетицию ансамбля «Ромода» (в котором и профессиональные музыканты, и актеры, и юристы, и просто любители фольклора). Они так невероятно пели старые песни, которые передают какую-то глубину истории, поколений. Фольклор – это еще про внутреннюю тишину и спокойствие, про внутренний стержень, который очень часто теряет баланс из-за массовости информации, которая расщепляет твое внимание на маленькие частицы, расщепляет тебя.

Возникало очень интересное ощущение: едешь в метро, вокруг люди, поезд стучит, а ты слушаешь фольклор и кажется, будто вот-вот за углом поле, или будто какой-то голос издалека тебя зовет. Такое смешение реальностей происходило.

В какой момент ты поняла, что выходишь из кризиса?

Поняла, что выхожу из кризиса, когда уже решила, что хватит читать и надо начинать делать музыку. Я села за компьютер, отобрала песни разных жанров и начала их анализировать, пробовать накладывать разные звуки, экспериментировать с ритмикой. Это был первый шаг. Но по-настоящему все случилось, наверное, в тот момент, когда я познакомилась с девочками-вокалистами и мы сели у меня дома. Я до конца не понимала, как мы будем взаимодействовать, но мы просто начали что-то делать, потихоньку, и процесс пошел.

Не было ли идеи поработать с традиционными народными инструментами?

С народными инструментами на данном этапе мне не очень хотелось работать, так как главный упор я хотела сделать на голосе и его обилии как центральной части всего.

Ты называешь #ГОД трансмедийным проектом. Что ты вкладываешь в это понятие? Как удалось реализовать этот концепт при выпуске первых двух альбомов цикла #ГОД?

Термин «трансмедийный» придумала моя подруга Маша Пацюк (перформер, режиссер). Как-то так мы решили обозначить то, что выходит за рамки студийного альбома, то есть связять разные форматы в единую историю, с единым посылом, где она могла бы разворачиваться в визуальном поле: в цифровом, в физическом, в тексте. Так мы придумали, что каждый релиз проекта будет сопровождаться «живой» обложкой (в виде гифки или видео), неким сказом, приуроченным к релизу, и дальше уже могли происходить перформансы, как, например, было в преддверии релиза Rozhdenie, где мы сделали перформанс сказки и погрузили зрителей в атмосферу колыбельной, зарождения чего-то нового. Я пела и играла, будучи за шторкой, а перформеры Настя Третьякова, Женя Дробина и Маша Пацюк (режиссер перформанса) были, наоборот, среди зрителей. Кого-то из них усаживали на кресла, кого-то укладывали на раскладушку в зале Powerhouse, погруженном в темноту. С Yunost перформативная часть была выражена в клипе на песню Sorry, режиссером которого выступила Паника Деревья; хоть этот сингл и не с альбома, он все равно следует общей истории. Движения в клипе не придуманы заранее, всё происходит в моменте. Кажется, мы снимали часов восемь, и за это время участники пластического тренинга Маши Пацюк постепенно сумели отпустить какие-то свои страхи, отбросить скованность и отдаться моменту.

Чем отличаются первые два альбома цикла #ГОД от «Свадьбы»? По принципу работы, настроению, звуку?

#ГОД – это, по сути, один сплошной эксперимент, и наши два первых с девочками релиза являлись поиском метода работы, процесса, мы притирались друг к другу, искали разные решения. «Свадьба» получилась уже гораздо легче и естественнее, девочки влились в музыку, а я поняла, как лучше все выстраивать, и мы еще больше экспериментировали. Некоторые треки я полностью меняла, так как в каком-то моменте понимала, что это не то, хотя в целом аранжировка нравилась. Важно было сохранить целостность истории. И, конечно, чтобы результат нравился и мне, и девочкам, ведь они придумывали все вокальные партии, кроме моей.

Никто не знал, что выйдет из этого эксперимента. Да и у меня не было четкой картинки, какое звучание я хочу получить. Не было такого, что «вот будем делать поп» или «будем делать жесткую экспериментальщину». Всё, что получилось в результате, мне очень нравится и нравится, что треки разные, но пронизаны одной историей, одной «фишкой».

SVADBA, вопреки всему, что обычно сопровождает этот ритуал, звучит совсем не празднично, а скорее наоборот – меланхолично, задумчиво и отстраненно. Почему так?

Свадьба в общем-то была не самым веселым событием для невесты, которая совершает как «вертикальный переход » – меняет свой социальный статус, так и «горизонтальный» – переходит в другую семью, а зачастую и в другую деревню. Именно поэтому свадебный обряд построен от лица невесты, которая прощается со своей прежней жизнью, девичеством, юностью, и начинает новую жизнь. То есть человек прощается со своей прежней сущностью. Для меня этот обряд олицетворяет поиск себя, самоидентификацию и коммуникацию в сегодняшнем ультра-связанном мире, где можно услышать миллионы голосов одновременно, но все они будто разрознены, и твой собственный голос теряется среди них. Это как и про поиск своего голоса, на который сейчас накладывается множество «фильтров», так и про понимание того, кто ты в этом мире. Внутри альбома разворачивается и своя собственная история – от поиска любви до влияния соцсетей на эмоциональное состояние людей, про цифровое будущее и информацию, про поиск правды и истины. Про общение через экраны.

Почему условные кокошники, медведи, калинка и балалайки – это не фольклор?

Почему же – это фольклор, только скорее надуманный уже, превратившийся в стереотип, развлечение. Это началось еще в советское время, когда вся идеология, в том числе фольклорная, начала переделываться. Аутентичный фольклор – это образ жизни, образ мысли. Ведь все обряды, костюмы несут определенное значение, смысл, поскольку всё это – часть жизненного пути, традиционного сознания. Даже необрядовые песни все равно имеют свое место и время. Фольклор – он про соучастие и совместное переживание чего-либо – радости или горя.

Какие еще современные музыканты, работающие с русским фольклором, тебе интересны?

Lovozero делает потрясающие вещи, она это еще года три назад, кажется, начала. Oligargh, в принципе, делает что-то интересное, хотя там не совсем фольклор, а скорее церковные мотивы.

Ты пишешь, что презентация «Свадьбы» будет не просто концертом, а целым шоу. Из чего оно будет состоять?

Я бы не сказала, что прямо шоу. Скорее, создание сказа, истории, мы постараемся погрузить всех в определенную атмосферу, познакомить с фольклором в контексте техногенной урбанистической реальности, смешать цифровое с природным. Фольклор – это новый андеграунд.

Команда, работающая над альбомом. Завтра девушки будут презентовать «Свадьбу».

В какой стадии находится работа над «Плачем» и есть ли мысли, что ты будешь делать после окончания работы над #Годом?

Над «Плачем» мы как раз сейчас работаем, это будет сингл с двумя композициями. А может, и тремя, пока точно непонятно. Тут, я думаю, у нас будет много импровизации, но хочется сделать эмоционально. #ГОД — это же цикл, который перерождается, так что, думаю, в следующем году он тоже будет продолжаться. Есть мысли о коллаборациях с другими артистами и создании такого вот альбома с коллабами.

Максим Динкевич