Выпустив свой второй релиз, «Зарница» готовится представить его в Москве, а после отправляется колесить по стране с концертами и наслаждаться прелестями плацкарта. Перед их первой полноценной презентацией нового альбома «Нюанс» мы поговорили с Артемом, Никитой, Мишей и немного с Витей о том, как проходила работа над вторым релизом, почему они не хотят оставаться в головах людей как «парни в платьях» и возможно ли скрестить любовь к поп-музыке и эмо-натуру.
– Ваш первый альбом «В доме престарелых» был полон рассуждений о юности, утраченной как возраст, но еще предстоящей как ощущение и чувство, о юности, которая всегда с тобой, даже если тебе 55 лет. О чем, по-вашему, второй альбом?
Артём: В этом альбоме больше упора на чувство общности, на то, как важны близкие: возлюбленные и друзья, и как плохо, когда их рядом нет. Это не на поверхности, но на этом альбоме наш лирический герой, и мы вместе с ним, начал больше оглядываться по сторонам. В первую очередь на тех, кто рядом, поэтому и все эти «мы в зоне риска», «мы с тобой горим» и «мы — роднее».
Никита: Мне кажется, наш первый альбом — детство, а «Нюанс» — это юность напополам с отрочеством уже.
– Социальная обстановка вокруг определенно влияет на ваш посыл со сцены и в своих интервью вы также часто говорите о том, что нужно бороться с дискриминацией и любой несправедливостью. Но это никак не отображается внутри самих песен. Почему так, вам не хотелось бы изредка петь о том, что для вас важно?
Никита: Этого мало внутри песен, потому что этого много на сцене в нашем образе и словах, которые Артем произносит. Мы доносим идею сопротивления и неприятия дискриминации на другом уровне. Тут важно не переборщить с нравоучениями.
Артем: Мне хочется, но это сложно сделать, не скатываясь в прямолинейную агитку или совсем уж примитивные расклады. При этом я люблю такие тексты как: «Похуй, кто ты есть, нахуй гомофобов!» и «Не должно ебать с кем мне спать», но в группе Зарница хотелось бы изъясняться поизящнее. Пока что мне приходило в голову только что-то в духе: «Радуга или коричневый — третьего не дано!», это как раз что-то между примитивщиной и плакатной агитацией от хардкора. Тексты нельзя из себя вымучивать просто потому что обязательно надо что-то сказать на заданную тему, вот если созреет что-то, за что мне и остальным будет не стыдно, тогда у нас появятся песни и на такие темы.
– А хардкор-тусовка с ее позицией и идеологией вообще как-то повлияла на тебя и твое мировоззрение?
Артем: Тут надо понимать, что было множество разных хардкор-тусовок, я был в той, которую составляли преимущественно скримо и эмо (в хорошем понимании этого слова) группы. Когда я только попал в нее, меня очень впечатлило то, что музыканты между песнями говорят об антифашизме, о правах животных, о недопустимости сексизма, расизма и прочих дискриминационных идей. И вот под этим впечатлением спустя больше десяти лет я стараюсь на наших концертах доносить позитивные идеи до приходящих туда ребят, прекрасно понимая, что для кого-то это будет прописными истинами, но кто-то, может, так же офигеет, как я когда-то.
А ещё почти все мои лучшие друзья появились у меня именно благодаря этой тусовке, и это очень многого стоит.
– Тема с платьями будет с Зарницей до конца? Наверное, даже если вы перестанете в них выступать, люди все равно продолжат эту тенденцию.
Артем: Платья — это же не самоцель. Мне не в последнюю очередь это просто нравится: в них удобно, даже удобнее, чем в шортах, я не говорю про джинсы, всё такое свободное и дышит, а если подобрать со вкусом, то еще и выглядит хорошо. Мне бы хотелось, чтобы это не воспринималось как что-то из ряда вон выходящее, потому что сейчас вот странно себе такое представить, но еще наши мамы застали, как клеймили женщин, позволивших себе надеть брюки. Так будет и с платьями на мужчинах, я уверен.
Поэтому и нет никакой установки на то, что мы должны до конца существования группы обязательно выступать именно в таких нарядах. Кто-то из нас уже пробует для себя просто какие-то экстравагантные образы, и это тоже укладывается в наш концепт.
Ну, и мне максимально претило, когда темой с платьями стали пользоваться любители халявы: «А че, будет бесплатный вход, если в платье прийти?». Нет, ребята, это строго по велению сердца должно быть. И бесконечно радует, что на недавнем концерте в Минске в платьях просто так, потому что это в кайф, пришло около 15 парней. Это очень круто.
Миша: Я вот не каждый концерт в платьях играл — за барабанами вообще это сложнее, платье задирается, знаете ли, приходится сверкать исподним — и мне пару раз из зала (да и не только) прилетали такие вот претензии, «Чего не в платье-то, *****?!». Ну, а ответ такой: выделяться в любом случае не должно быть дискомфортно — ходи в чём хочешь, выгляди как хочешь — не должно быть рамок никаких даже в пределах самых малых социальных групп (Зарнички, например).
Никита: Вообще, строго в платьях у нас Артем и Витя, гитарист. Надеюсь, тема с платьями не останется до конца, а то есть риск превратиться в престарелых блэк-металлистов в корпспейнте или быть как группы, которые десятки лет в одних костюмах выступают. Мне вот просто хочется одеваться импозантно, нам, конечно, свой художник по костюмам не помешал бы.
Платья в Зарнице изначально были задуманы как раз для усиления посыла «ты можешь быть кем угодно и выглядеть как тебе нравится». Когда тебе мужик в голубом платье со сцены кричит «Я пронесу себя через все унылые будни», ты ему волей-неволей веришь.
– А как вы вообще относитесь к тому, что в головах многих вы закреплены как «те самые парни в платьях»? Не обидно, что иногда ваш образ главенствует над творчеством?
Артём: Да ради бога. Не шутят, что мы украли идею у Верки Сердючки, и то хорошо. Ну и, я надеюсь, что для большинства из тех, кто о нас знает, мы все-таки «те парни в платьях, которые поют про маечку киша, сотни дорог, декольте и корги».
– Кем и чем вы вдохновлялись при работе над «Нюансом»?
Артём: Своей повседневностью, о которой хотелось спеть так, чтобы это звучало нескучно. Поп-музыкой и попытками скрестить мои эмо-панк корни с нею. Вроде бы что-то начало получаться.
– Что насчет музыкальных вдохновителей? Бывало ли такое, что вы слушаете какой-то чужой трек и думаете «Класс, хочу сделать в Зарнице что-то похожее!». Если бывало, то что это были за исполнители или треки?
Никита: «МультFильмы», «Мумий Тролль», группа «Тупые» конца 80-х.
Артём: У меня так постоянно с группой Король и Шут, как бы это ни внезапно прозвучало, ыы. Они же как раз тоже скрещивали эстраду с панком, по крайней мере, поначалу. Причем итальянскую эстраду: я где-то вычитал эту мысль, поржал, а потом попал на концерты группы Kalashnikov, которая к нам приезжала несколько раз, и поразился, насколько схожие мотивы звучат. Еще когда слышу душевные хоровые вокалы, срочно хочется у нас такое вставлять пачками. Причем одинаково сильно меня пронимает как группа The Hotelier с их треком «Soft Animal» или Comadre с «Hit Me Up On My Celly-Cell», так и ансамбль народной музыки в армянском ресторане. Безотказный прием.
Миша: Парни почему-то считают, что я на свой спотыкач вдохновляюсь исключительно так называемым «мишган-роком» — они так называют Cloud Nothings и прочие шумные и мелодичные группы с хрипящим вокалом. Впрочем, про нашего басиста Никиту Николаева мы частенько тоже думаем, что он так называемой «николаевщиной» только вдохновляется — всякое странное и притягательное музло, грубо говоря. Вообще, признаюсь, что мне очень повезло с группой в плане неиссякаемости их жажды на новые впечатления в музыке. Это дорогого стоит — сохранять в себе эту тягу к копанию.
Никита: Михаил, спасибо, что термин «николаевщина» наконец-то ушел в народ. Как давно я этого ждал.
– Вы говорили, что альбом был придуман два года назад. Почему запись так затянулась? Сколько корректировок и изменений вы внесли за эти два года?
Артём: Два года назад была придумана основная инструментальная часть первой песни «Опять в моей системе алкоголь». Остальные сочинялись весь 2017 год, к началу этого года мы имели готовые инструменталы, и не совсем готовые тексты. Еще в этот раз нам хотелось больше внимания уделить аранжировкам, мелким деталям и различным рюшечкам, которые должны были украсить будущий альбом.
Поэтому на майские праздники мы в ударном ритме записали гитару и барабаны, решив, что это будет костяк, на основе которого мы дальше в расслабленном, экспериментальном режиме допишем все остальное. И этот режим несколько затянулся. Но без этого на альбоме, как минимум, не было бы ни клавишных, ни фагота, ни песни «Нюанс».
– Как вообще работалось над альбомом, легко и плавно или запись выстраданная?
Никита: А вот как-то и то, и другое. Мы же редко очень встречаемся из-за того, живем между Минском и Москвой. За несколько дней можем пару песен сочинить, а потом полгода ничего не меняется. Вообще, я со временем понял, что раньше очень переоценивал само понятие вдохновения. Бывает сидишь и ждешь, что оно придет. На самом деле лучшие вещи рождаются когда просто садишься и ебашишь, тогда и приходит. Артем, наверно, со мной не согласится, но так и с этой записью произошло. Второе, что нам просто необходимо, чтобы делать дело — это цейтнот, чтобы время прямо поджимало. Может, это потому что мы русские люди. Большинство из нас.
Артём: Из уважения к беларусу Виктору я теперь предпочитаю говорить: «Потому что мы славяне». Для меня запись однозначно выстраданная, не в плане сочинительства, а именно на стадии продакшена. Ближе к концу работы над релизом я буквально каждый день по несколько часов что-то допиливал в этот альбом, и так продолжалось около месяца вплоть до ноябрьских праздников, когда, наконец, все было готово. Правда сейчас уже не очень понятно, что именно я там так долго делал, но в любом случае оно того стоило: впервые у меня есть желание сказать вот это классическое: «Это лучшее, что я когда-либо записывал».
– В ноябре у вас стартует большой тур по регионам, вы впервые отправляетесь в Сибирь, доедете аж до Красноярска. Как думаете, там Зарницу с вашей жизненной позицией и манерой выступать примут также тепло, как в столицах и крупных городах?
Никита: А вот и посмотрим. Мы же ездили в тур с первым альбомом, правда в этот раз мы начинаем ровно из самой восточной точки, куда в тот раз добрались и где застряли на три дня, когда у нас серьезно сломался туровый автобус — из Перми. Вообще, мы несем балаган и праздник, а у нас это любят. Думаю, всё хорошо обернется, меня больше заочно пугают соседи-пассажиры на протяжении нашего маршрута. Это ведь поездной тур.
Артём: Очень люблю плацкарты даже после поездок на них по 48 часов в Сочи, но в этот раз, кажется, мне их хватит на пару лет вперёд. Очень интересно хотя бы мельком посмотреть все эти города: я порядком поездил по стране, но почти ни в одном из них, кроме Перми и совсем кратенько Екатеринбурга, еще не был.
– Большой региональный тур – это всегда серьезная работа и ответственность, особенно у небольших команд, которые почти все делают сами. Каких испытаний ожидаете, каких эмоций? Чего вообще ждете от предстоящего опыта?
Никита: Не поубивать друг друга, в первую очередь.
Миша: Да, у группы PUP, которая нам всем (вроде) нравится, есть строчка «If this tour doesn’t kill you, then I will» — вот это наша тема 100%.
– Терпеть не могу музыкальные аналогии, но когда слушала «Нюанс» поймала себя на мысли, что эмоционально и на уровне чувств и ощущений мне это всё напоминает Blink-182 с их неугомонством, юношеским весельем и сильными эмоциями, которые не принято скрывать. На их песнях выросло очень много подростков, а какие музыкальные кумиры были у вас в тинейджерстве, чьи плакаты висели на стенах?
Никита: О, наконец-то вопрос про Blink-182!
Артём: Именно их и висели, и в моей комнате в родительском доме до сих пор висят. А ещё Green Day. Альбом «American Idiot» до сих пор считаю одной из величайших записей двадцать первого века. Blink-182, кстати, до сих пор время от времени переслушиваю, в отличие от Green Day. Их одноименник — тоже великая запись.
– У вас очень много песен про любовь – разную: ответную, остывшую, забытую, только-только родившуюся. Занимает ли она для вас первостепенное значение? Что для вас главное в жизни?
Артём: Ну, я эмо — кого и зачем я буду обманывать, если скажу, что нет. Недавно мне ПРИСНИЛОСЬ, что я влюбился, и я проснулся просто с адским воодушевлением. А вообще, возвращаясь к тому, что я написал, одна из главных штук — близкие и отношения с ними. Со временем отваливаются большие шумные компании, или ты сам отваливаешься от них, и остаются только по-настоящему важные люди. И вот без них вообще никуда.
Миша: За тексты у нас отвечают Артём с Никитой, но я подумываю над песней про ещё один вид любви — которая переполняет меня как редактора при чтении складного текста без ошибок. О да, я бы написал об этом песню.
Артём: Или при виде пёселя с нашей обложки, который сходил в туалет на улице, а не в квартире.
Миша: Да, это тоже прекрасно!
Н: Никогда не думали, что процесс создания песни в Зарнице схож с уборкой говна за псом?
– Зарница мыслит в долгосрочной перспективе? Чего ожидать от вас в будущем, какие планы?
Артём: Я никогда не строил далекоидущих планов, но стало понятно, что если в Зарнице так не делать, то вообще ничего не будет происходить, поэтому в следующем году ждите от нас еще один релизик. Перед записью альбома мы набросали несколько песен, осталось вспомнить, как они играются.
Миша: Я начну ходить в спортзал и стану ещё шикарнее выглядеть за барабанами.
Виктор: Внимательнее относиться к происходящему в нашем чате, чтобы вовремя успевать отвечать на вопросы интервью.