«ГРУППА ИЛ», ВЫПУСКНИКИ ФИЗТЕХА, ИГРАЮЩИЕ «ПОСТТРАВМАТИЧНЫЙ ПОП», А НА САМОМ ДЕЛЕ СТРАННОВАТУЮ СМЕСЬ ЛИРИЧНОЙ АКУСТИКИ, ДЖАЗОВОЙ ИМПРОВИЗАЦИИ И ПРИЧУДЛИВОЙ ТЕАТРАЛЬНОЙ МАНЕРНОСТИ, ПРЕДСТАВИЛИ НОВЫЙ АЛЬБОМ «Я ДОМА».
ЭТО САМАЯ ЛАКОНИЧНАЯ РАБОТА ГРУППЫ И ОТТОГО, НАВЕРНОЕ, САМАЯ ТОЧНАЯ. ЛИДИРУЮЩИМ ИНСТРУМЕНТОМ ТЕПЕРЬ СТАНОВИТСЯ РОЯЛЬ, А В ТЕКСТАХ, НЕСМОТРЯ НА ФАНТАСМАГОРИЧНОСТЬ, ВСЕ БОЛЬШЕ ПРОСЛЕЖИВАЮТСЯ УЗНАВАЕМЫЕ И СЕЙЧАС, КАК НИКОГДА, ПОНЯТНЫЕ ОБРАЗЫ РАСТЕРЯННОСТИ.
МЫ ПООБЩАЛИСЬ С БАСИСТОМ ИВАНОМ ЗЛОБИНЫМ И КЛАВИШНИКОМ АЛЕКСЕЕМ БЫЧКОВЫМ ОБ ИМПРОВИЗАЦИИ, МОСКОВСКОМ КОНЦЕПТУАЛИЗМЕ И СНАХ, О ТОМ, КАК ГРУППЕ УДАЕТСЯ СУЩЕСТВОВАТЬ СЕГОДНЯ И БУДЕТ ЛИ ЧТО-ТО ПОТОМ, О ТОМ, КАК ПИШУТСЯ И ЗАПИСЫВАЮТСЯ ПЕСНИ В УСЛОВИЯХ БЫСТРО МЕНЯЮЩЕЙСЯ РЕАЛЬНОСТИ, И ЧТО С НИМИ ПРОИСХОДИТ В ПРОЦЕССЕ.
Как рассказывает Иван, Никита — автор всех текстов «группы ил», зачастую он же приносит черновики и наброски для песен. Клавишник Алексей Бычков «существует в роли эксперта по гармонии — финальное видение прогрессии в песне, как и большинство правок в черновиках Никиты на последнем альбоме — его заслуга». Александр Грищенко играет на барабанах и басу. «Кроме прочего, на этом и прошлом альбомах выступал экспертом по сведению и мастерингу как самый опытный и чуткий из нас в этом деле».
Слева направо: Алексей Бычков, Иван Злобин,
Никита Торопцев, Александр Грищенко
Барабанщик Василий Кузякин «неизменно приглашается нами поиграть при удобном случае, и делает это настолько хорошо, что мы его даже не записываем в “группу ил” официально».
Александр Яшин, участник проекта «Собачье дело» (ex «ИБН»), сыграл на альбоме по приглашению группы на валторне, а «концепция дополнительного соло-инструмента на альбоме» возникла уже во время записи.
Все участники познакомились во время учебы на Физтехе МФТИ, где и начали свой творческий путь. «Было это в далеком 2019 году, а первый альбом был исключительно около-физтеховской затеей с записью в аудиокарту и клипом в общаге».
Сейчас проект кажется несравнимо более серьёзным, но, как и раньше, — рассказывает Иван — и в рамках сочинения, и в рамках исполнения всегда остается большое пространство для импровизации. При современных возможностях записи это кажется редкостью, но новый альбом был записан одним днём на ереванской студии, «вживую, все разом (даже вокал), кроме валторны, так что за свою партию каждый отвечал сам, от начала и до конца».
Алексей развивает мысль: «слово “партия” скомпрометировано не только и не столько несвободностью нашего жизненно-политического контекста, сколько неистребимой свободностью самой собственно музыки.
Все выступления лайвом и даже все тейки на студиях отличаются друг от друга колоссально. Поэтому всякий раз играем по-разному, и это за*бись».
НОВЫЙ АЛЬБОМ ОЧЕНЬ МУЗЫКАЛЬНЫЙ И СЛОЖНО МЕЛОДИЧНЫЙ, НО ВЫ РАССКАЗЫВАЛИ, ЧТО БЕЗ МУЗЫКАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ, ЭТО ТАК? ЧТО ДУМАЕТЕ О МУЗЫКАНТАХ САМОУЧКАХ?
Иван: Если под самоучками понимать тех, кто избежал традиционного пути академического музыкального образования — таких среди знакомых нам музыкантов большинство. Кто-то (например, Леха и Никита) решил остановиться в формальном образовании после музыкальной школы, Вася решил не заканчивать музучилище на пианиста, Ваня вообще никаких занятий музыки не посещал. Из нас всех тягу к формальному образованию почувствовал только наш ударник Саня — недавно он поступил на Ордынку, но на бас-гитару.
При этом мы все обменивались опытом, смотрели (и смотрим) джазовые лайвы, учились слышать интервалы и аккорды, разбирались в Аблетоне (Ableton Live) по видосам. Все из нас играли джазовые стандарты и пытались разобраться в гармонии, а Никита вообще брал занятия у Даниэля Измайлова (The OMY), чтобы поставить технику игры на гитаре.
Алексей: Я думаю, что формальное образование, по крайней мере, для импровизирующего музыканта, – плюшка, может, и полезная (для карьеры уж точно), но совершенно не обязательная. Далеко ходить за примерами не буду, и расскажу про себя. В музыкалке я учился на академического пианиста. Там мне прокачали фортепианную технику и более или менее научили меня различать на слух звуки.
Всё остальное – результат непрерывных занятий с горящей жопой.
Пусть и несколько нескромно, про себя я могу сказать так: «я научил себя слышать и играть, это моя заслуга».
Поэтому, если человек играет (или поет) изобретательно и технично, если пишет небанальные и трогательные песни, если не перестает слушать новую музыку, то отсутствие формального образования – это не просто не проблема, это — скорее даже достоинство.
ОТЕЧЕСТВЕННЫМ МУЗЫКАНТАМ НЕЛЕГКО СУЩЕСТВОВАТЬ В НОВОЙ РЕАЛЬНОСТИ, МНОГИЕ ГРУППЫ УЕХАЛИ ИЛИ РАСПАЛИСЬ. ГДЕ ВЫ СЕЙЧАС НАХОДИТЕСЬ И КАК СОСУЩЕСТВУЕТЕ?
Иван: Начнем с того, что мы не особо музыканты. Мы никогда не отбивали музыкой наши концерты в ноль и быстро перестали даже пытаться.
Пока активно играли, пытались по максимуму делать концерты бесплатными, как минимум потому что для нас происходящее — скорее отдых от рутины с бонусом в виде творческого самовыражения, чем какое-то праведное бремя или обязанность.
Никита и Вася потихоньку переехали из России за работой, остальные остались где-то около Москвы, погрузившись в профессию с головой.
Никита пару раз возвращался в Россию, где мы незамедлительно давали концерт или, например, снимали клип, и наоборот — мы с Лехой и Саней выезжали на концерты и запись альбома. Но, естественно, концерты (и особенно репетиции) стали реже, так что пересели в Аблетон и стали обдумывать, что и как делать дальше.
В условиях, когда непонятно, правильно ли мы выстраиваем жизнь и карьеру, что будет завтра, разбомбят ли нас или засунут в окопы — очень хочется схватиться за что-то реальное и собраться в кучку для борьбы за своё видение будущего.
Так что да, нам настолько нелегко оказалось, что мы почти и не существуем. Конечно, мы иногда делаем что-то на удалении, мечтаем однажды снова собраться как в старые-добрые, но пока приходится по большей части вертеться и что-то выдумывать.
КАК ВИДИТЕ БУДУЩЕЕ СЦЕНЫ СЕЙЧАС? МНОГОЕ ОПУСТЕЛО, МНОГОЕ СТАЛО НЕВОЗМОЖНО ГОВОРИТЬ, НО ЧАСТЬ ИЗ ВАС ОСТАЛАСЬ В РОССИИ?
Иван: 90% наших «музыкальных» знакомых сейчас за рубежом, и привычная нам тусовка больше не существует. В новую мы особо не вливаемся, потому что вместо концертов сидим по домам — наверное, не нам говорить про будущее отечественной сцены, раз мы и к настоящей-то слабовато относимся.
Из позитивного, могу так сказать, — мы в полном шоке от того, как тепло принимают наши концерты и в Москве, и в Ереване, и в Белграде. А бонусом к тому, мы очень любим играть живую музыку, это всегда событие, ради которого и 100к за билет в Белград отдать не жалко. Так что, так или иначе, в каком-нибудь составе и под каким-нибудь названием, в России или снаружи, «группа ил» будет играть дальше, для себя и для друзей.
Алексей: Действительно, за последние несколько лет мы крупно осиротели. Я вот, к примеру, потерял отца и любимую девушку, умерли многие из моих любимых музыкантов, поэтов, художников, учителей; думать о будущем стало то ли страшно, то ли горько.
Однако в этом бесконечном, как сейчас кажется, холодном аду всё-таки присутствует что-то более или менее постоянное, горизонтальное, и потому спасительное.
Для нас с Ванькой такое спасение – это друзья и работа. Ну и да, мы с ним живем пока еще в России, делаем какую-то науку и что-то там преподаем в универах.
Если прищуриться и перестать читать новости, то через какое-то время можно даже себя убедить в том, что всё нормально: деньги – есть, любимая работа – есть, друзья – есть, музыка – играется и пишется, стихи – пишутся и читаются, кофе – варится и пьется.
И всё это было бы здорово и правильно, но я, справедливости ради, должен признаться, что частенько думаю, а не изъять ли себя вообще из такого контекста, в котором прошлое ужасно, настоящее – кошмарно, а будущее – то ли чудовищно, то ли туманно?
Так что, если про свое будущее говорить не хочется/не можется, то разве можно что-то честное сказать про будущее того, что у нас осталось от отечественной сцены, или про будущее того, что у нас вместо музыкальной индустрии? Наверное, нет.
НАВЕРНОЕ ЗВУЧАЛИ УЖЕ СРАВНЕНИЯ, НО, КАЖЕТСЯ, ЧТО ЕСТЬ СХОДСТВО ИЛИ ВДОХНОВЛЕННОСТЬ ГРУППОЙ «АУКЦЫОН». ЭТО СЛУЧАЙНОСТЬ ИЛИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЧТО-ТО ОБЩЕЕ? МНЕ КАЖЕТСЯ, КАКОЕ-ТО НАСТРОЕНИЕ РУССКОГО КАРНАВАЛА И РАДОСТИ ПОСРЕДИ СТРАШНОГО.
Иван: Мы очень много слушали «Девушки поют». А песню «Падал» мы вообще начали исполнять еще на Физтехе посреди джазовых сетов. Наверное, это неслабо так на нас повлияло.
Насчет настроения альбома: Никита однажды сказал в рамках одной беседы такую мысль:
«Я, наверное, недалёкий и выделять что-такое важное из воздуха, писать и петь о чем-то общем мне сложно. Поэтому остается только петь о чем-то личном и надеется, что это найдет отклик в ком-то снаружи».
То, о чем поёт Никита, так или иначе волнует нас всех, но по-разному — иногда между собой спорим, что именно значит конкретная строчка или куплет, а Никита смотрит и ехидно улыбается.
ХОЧЕТСЯ ОТМЕТИТЬ, ЧТО ЗВУЧАНИЕ И ПАРТИИ СТАЛИ БОЛЕЕ ТОЧНЫМИ И ЛАКОНИЧНЫМИ. ЧЕМ ВДОХНОВЛЯЛИСЬ КОГДА ПИСАЛИ АЛЬБОМ?
Иван: Вообще пока писали, слушали Floating Points, Pharoah Sanders and the London Symphony Orchestra — Promises. Наверное, это подсознательно заставило играть меньше нот с большим содержанием.
Алексей: Я еще переслушал миллиард джазовых дуэтов в составе фортепиано + мелодический инструмент (вокал тоже считается).
Никита: Альбомы, которые я много слушал в период до и во время «я дома» и в паузе между, и которые наводили на мысли «ах как хочется делать вот так же»:
«Аукцыон» — «Девушки поют»
«Порез на собаке» — «Фегивербе»
«Химера» — Zudwa-Dwa
Neutral Milk Hotel — In the Aeroplane Over the Sea
Black Country, New Road — Ants from Up There
The Microphones — The Glow, Pt.2
Morphine — Good
The Smile — A Light for Attracting Attention
Bon Iver — Bon Iver
Hiatus Kaiyote — Tawk Tomahawk
КАК СОБЫТИЯ ПОСЛЕДНИХ ЛЕТ ПОВЛИЯЛИ НА ВАС?
Иван: «События последних лет» (ахах) повлияли на альбом, наверное, не больше и не меньше, чем события всех предыдущих. Всё-таки, как и говорил Никита, мы больше про своё личное, по-другому петь и выражаться не умеем.
2022 и 2023 стали для нас вообще невероятно тяжелыми годами, всё это вкупе, наверное, окончательно разрушило «уютную» атмосферу альбома, к которой мы исходно стремились, когда появился первый черновик первой песни. Но тут уж как есть, люди меняются.
Алексей: Может, и хорошо, что наше творчество – уж так вышло – какое-то устное: мы на бумагу вообще почти ничего не записываем. Из исключений – фиксируется только текст, и то не во всех частях песен, да основная нить гармошки.
Остальное всегда как-то остается на усмотрение того человека, который в том или ином состоянии будет играть это на сцене или студии. Может, этим, и еще высокоассоциативностью того текста, что фиксирован, можно объяснить контекстуальную пластичность нашего творчества: люди-то меняются, и времена меняются, и вообще всё меняется, а песни – как будто бы от этого совсем не гибнут, а только изменяют коннотацию.
Горько только, что в трагическую сторону.
САМОЙ ПРОНЗИТЕЛЬНОЙ И ПОНЯТНОЙ СЕГОДНЯ КАЖЕТСЯ ПЕСНЯ «Я ДОМА», А ВЫ БЫ КАКУЮ ОТМЕТИЛИ КАК ЛЕЙТМОТИВНУЮ?
Иван: Ну, это единственная песня, которую мы назвали не на «л», пожалуй, неслучайно. А вообще «я дома» получилась такой непреднамеренно — взрыва на последней минуте вообще не планировалось до записи, просто Вася забыл форму и подумал, что это «типичная песня “группы ил”», где в конце обязательно агрессивное крещендо. Сопротивляться натуре не стали.
Главных песен, по сути нет, но самыми важными для нас, наверное, будут «луна», «лагерь», «лежать (считалочка)» и «лужа». Последнюю мы вообще обычно без слез играть не можем и принципиально после написания никогда не репетировали.
НА АЛЬБОМЕ МНОГОЕ КАЖЕТСЯ НЕДОСКАЗАННЫМ И МЕТАФОРИЧНЫМ, НО КТО ЖЕ ВСЁ ТАКИ ВАШ ЛИРИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ: ВОЖАТЫЙ, ИЛИ ТОТ, КТО НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ СЕБЕ?
Иван: Да нету лирического героя. Есть набор бессвязных снов — ни хороших, ни плохих, — о том, что мы вспоминаем как детство. Я вот играл свои партии весь альбом невероятно злобно, отчаявшись прекратить поток этих правдоподобных снов, закрадывающихся под видом ностальгии и воспоминаний и режущих заманчивым «как раньше».
Алексей: В поздние советские годы московские концептуалисты, – а именно, Лев Рубинштейн (как же мне будет его не хватать!) и Дмитрий Пригов (и его тоже!) , – изобрели очень подходящую к этому вопросу категорию мерцания.
Это когда в тексте автор то есть, то нет; шум – то есть, то его нет; герой – то есть, то нет; ну и так далее, you name it, как говорится.
Дело в том, что Никита умеет фристайлить. Под эти фристайлы оставлены специальные места в песнях (например, в «луне» и «лететь (камешек)»), в которых фиксированного текста нет.
Так вот, само наличие не только импровизированной музыки, которая ни для кого уже, надо думать, не нова, но и одновременно с ней импровизированного текста, отлично вписывается в эту категорию мерцания.
И дело тут не только в том, что мерцает наличие договоренностей между музыкантами относительно музыки или песенного текста. Мне кажется, что этот импровизированный текст, который Никита так талантливо умеет из себя извлекать, который совсем не бессвязный (пусть и в рифму), и отнюдь не лишенный логики (а потому и содержания), правильно было бы квалифицировать как текст сновидческий.
Это как, когда ты еще не до конца проснулся или не до конца уснул, произносишь вслух иногда такое, что для внешнего наблюдателя выглядит как набор бессвязных действительно слов, как шизофренический текст. Но внутри себя этот текст бредом не является. Даже наоборот: спящий видит в нем безупречную логику и совершенно осязаемую структуру. Так вот, для меня это пограничное состояние, в котором свойством мерцательности обладает само сознание автора текста, сам текстопроизводящий, так сказать, орган, – это самое интересное и самое художественно ценное в никитиных стихах.
Может быть, «я дома» – это альбом не столько о детстве, которое в рамках этой сновидческой метафоры можно трактовать как сон (ну внатуре, когда ты маленький, для тебя всё постоянно, всё одинаково и все одинаковые; ты не сталкиваешься ни с какими потерями; в твоей жизни нет никаких катастроф, а если и есть, – ты о них не догадываешься, и так далее), сколько о взрослении, которое можно трактовать как, соответственно, пробуждение.
Не как избавление от детских иллюзий — ни о каких «иллюзиях» тут речи не идет, это очень важно, — а именно как пробуждение, как точка фазового перехода, точка, в которой свойства сознания спящего и бодрствующего как бы наличествуют одновременно. Как же хочется верить, что мы, как и концептуалисты 80-х (ни в коем случае себя с ними не уравнивая), стоим на пороге пробуждения. Пусть и мы скоро проснемся…
ВЫ ПОТЕРЯЛИ ПЕРВУЮ ЗАПИСЬ АЛЬБОМА, КАК ТАК СЛУЧИЛОСЬ И ИЗМЕНИЛОСЬ ЛИ ЧТО-ТО, КОГДА ЗАПИСЫВАЛИ ВТОРОЙ РАЗ?
Иван: Начнем с того, что у нас есть привычка годами не выпускать песни. Мы слишком любим играть вживую, обязательно стараемся что-то придумать под каждый концерт.
Так, после одного акустического концерта с десятью зрителями в Долгопрудненском ДК в 2021 году, у нас родилась идея написать настоящих акустических песен и записать это в максимально камерной обстановке.
Со знакомых стрясли целую дачу с акустическим фортепиано, в уплату за это почистили дорожки от снега и поиграли с хромой таксой и кучей котов. Было это в начале февраля 2022 года. Тогда мы еще думали это быстренько свести и выпустить где-нибудь через полгода после «Эффективности» (предыдущего альбома группы — прим.ред.), которую сводили и доделывали параллельно.
Но получилось именно так, как получилось. С выпуском «Эффективности» всё сильно затянулось, диск потихоньку растворился в бытии (или в небытии — не все ли равно?). А во время короткого возвращения Никиты мы специально для концерта на Складе №3 решили почти не репетируя сыграть новую песню — «я дома».
Если честно, полный текст песни дописывался в последний момент, а идея её написать вообще возникла спонтанно, когда Ваня показал Никите «прикольную фишку» с засовыванием обрезка струны под гитарный бридж, что давало дребезжащий и почти перкуссионный звук при игре. Но как-то мы к этой песне в итоге сильно прикипели.
А потом мы узнали про растворившийся диск, и решили во что бы то ни стало перезаписать альбом — уже с «я дома». В Ереване тем временем осел наш любимый и уже родной звукач — Андрей Иванов. Да знакомых там оказалось больше, чем в Москве — те же Вася и Саша к тому моменту там жили и с радостью были готовы поиграть.
Нашли в доме Союза композиторов крутую студию, со щитом для ударных и хорошим роялем (что и для Москвы редкость, если честно), и одним днём все записали.
Изменилось, конечно, очень много что. В некоторых песнях исчезли гитары, в «лагере» — вообще все кроме рояля и валторны.
Ну и уют посиделки на даче сменился на потерянность и тоску. Почему-то у нас так всегда — как сказал недавно один родной человек:
«Ну вот, “группа ил” альбом зарелизила, опять рыдать».
Автор текста: Галла Гинтовт