Пока в Петербурге бушевал ветер перемен, а молодые люди осознали, что поэт может носить электрогитару, совершенно другие перемены (и, пожалуй, революционные) произошли в Ижевске.
В силу необъяснимых причин, столица Удмуртской Республики впитывала в себя всё самое актуальное из новых музыкальных тенденций, которые в то же самое время меняли сознание Англии и США: индастриал, прото трип-хоп, техно, эйсид-хаус; и даже относительно новые жанры гитарной музыки, такие как шугейз.
Какой была андеграундная тусовка в уголках постсоветской России? Как Ижевск стал рассадником неопсиходелии? Как музыканты сжигали настоящий человеческий мозг? Обо всем этом в нашем интервью с режиссером фильма Никитой Сморкаловым.
Как вы открыли для себя ижевскую сцену?
Это легенда, которая распространена в определённых кругах. Я родился в 1988-м, и в 2005 году я только-только стал «выходить в свет». А 2005 год — приблизительное время полного спада «ижевской музыкальной волны». Я просто не попал в ту среду, и знаю её исключительно с чужих слов. Сразу надо пояснить: мой фильм касается периода с середины 80-х до конца 90-х. То, что происходило дальше, больше похоже на весь остальной мир: появился свой независимый лейбл, музыканты стали делиться на стили. Мне многое оттуда нравится, но 80-е и 90-е — это что-то трибалистское, ближе к народной музыке.
Идея задокументировать ижевскую сцену была вызвана интересом к истории города или к самой сцене непосредственно? Ведь, если я не ошибаюсь, ваш следующий фильм совсем не о музыке.
Да, скорее фольклорно-городской интерес. Я к этой теме пришёл через друзей. В конце 00-х я сдружился с компанией музыкантов старше себя лет на пятнадцать, через них я окунулся в мир андеграунда. И что очень характерно для Ижевска — их мир был огромным, и многое мне, двадцатилетнему, объяснил. И в этой среде никто никогда не говорил об «ижевской» электронной музыке. Это просто были люди, вращавшиеся в теме специфического нью-эйджа. Но его прелесть состояла в том, что он не был интернациональным, по существу безродным, как то, что под этим словом принято понимать. Это была всё-таки трансовая, чисто ижевская, музыка. Она имела свой неповторимый дух. Но я отвлёкся. Никто не говорил об ижевской электронной музыке. В какой-то момент я расширил свой круг общения и обнаружил, что мои старые друзья — часть ещё большего континента совсем других людей, которые тоже имеют свои замкнутые миры. Люди, которых я и представить не мог рядом, на самом деле являлись давними знакомыми. Оказывается, кто-то когда-то называл Ижевск «столицей электронной музыки России». По мне, так ничего провинциальнее придумать нельзя, чем объявить себя столицей чего-нибудь. Но всё же это внезапное открытие меня поразило, и в 2013 году я стал собирать истории, записывать интервью. Сначала я думал, что делаю короткое познавательное видео, но тема меня чем дальше, тем больше удивляла и затягивала. Так я добрался до полного метра.
«Несмотря на всю разнородность, тусовка была сфокусирована в одном направлении». Что за направление это было, и как так получилось, что у ижевской молодежи были схожие источники вдохновения? Это я про искусство в первую очередь.
Интернета же не было. Информация приходила в более-менее физическом виде — в виде кассет, книг, дисков, и возили их определённые люди с определённым вкусом. Часть из них имела вкусы особенно изощрённые. Например, многократный чемпион мира по шашкам Алексей Чижов. Он часто выезжал за границу отстаивать честь Советского Союза на турнирах. И там закупал много музыки на свой вкус и вкус своих друзей.
Кроме искусства, насколько плотно сцена была (и была ли вообще) связана со средствами по изменению сознания?
Неотделимо. У нас город построен вокруг огромного пруда, излучающего какие-то неисследованные волны. Есть, например, очень известный альтернативный учёный Плыкин, который однажды в 70-е годы утром, перед выходом на работу, из окна увидел на этом пруду след, как от проплывшего только что парохода. А когда вернулся с работы — обнаружил, что след не исчез. При помощи имевшихся в его распоряжении заводских ЭВМ он 15 лет высчитывал, как такое могло произойти. И пока высчитывал, открыл пять новых законов природы. Если у нас такое случается с приличными заводскими инженерами, которые ничего, кроме хорошей водки по праздникам в умеренных количествах не пьют, что говорить о музыкантах, не защищённых обширными материалистическими знаниями? Здесь богему плющит и колбасит на ровном месте средь бела дня.
Уже подчеркнутая разношерстность сцены не настолько очевидна при упоминании групп, повлиявших на всю волну. Очевидны, конечно, Coil, эксперименты Бликсы или MBV, если говорить о шугейзерах Plastica. Какие еще были влияния?
Я не думаю, что я очень компетентен именно в вопросах о музыкальных корнях. Но Muslimghauze у нас точно в особом почёте. Однажды Чижов через своих голландских знакомых передал несколько треков Родезии и Ряба-мутант (это два проекта примерно одних и тех же людей) Муслимгаузу. Никакого прямого ответа не последовало, нельзя даже сказать, что он видел эти записи. Но после его смерти вышла пластинка Red Madrasa, на которой половина треков называется Rya Ba Mutant, а половина — Rodezia. PTV и Throbbing Ghristal полюбили за непосредственность. Главное — не техника, а высказывание, концепция.
Откуда вообще в Ижевск попали пластинки всех этих прогрессивных артистов? Даже Ленинградский рок-клуб в этом смысле выглядел более традиционно.
Много было разных эстетов-меломанов. Вот почему именно в Ижевске они появились — неразгаданная тайна. Все думают на образование, на замкнутость города, при этом присутствовал класс заводской интеллигенции.
Как появилась передача «Рыба Морзе»?
Это Александр Юминов делал, один из самых центральных организаторов всей нашей альтернативной инфраструктуры. Он был одним из таких меломанов, которые повлияли на вкусы молодёжи. Сначала он на кабельном ТВ делал передачу «Сорок пять минут бесполезной информации», в которой показывал свои подборки с МТВ, а затем, когда стало много активности, когда он открыл клуб — запустил «Рыбу Морзе», в которой весь контент был чисто ижевским.
Как остальные люди в СМИ реагировали на происходящее?
Остальные сотрудники телеканала были в шоке и много раз поднимали вопрос о закрытии этого безобразия. Но были и сторонники, так что какое-то время всё продолжалось. Юминов молодец, он отстаивал свою позицию. Культура была сформирована и заявлена, и когда закрылась передача и клуб, — была запущена радиопередача. К тому времени не только он, но и другие делали какие-то свои дискотеки, концерты, радиопередачи.
Пожалуй, самый известный документ того времени, гуляющий по интернету — это видео «Ижевское психоделическое лето». Раскрываются ли в фильме какие-либо новые подробности о том концерте?
Я бы не назвал это подробностями. Он там есть, и о нём все вспоминают. Это был один из ярких концертов. Но ещё есть фестиваль в кукольном театре — не столь популярный в интернете, но не менее мощный. Или история о том, как на одном из небольших, малочисленных концертов музыканты «Второй африканской охоты» сжигали настоящий человеческий мозг.
Помнится из видео, что концерт был разрешен властями. Как это произошло?
Это было мероприятие, приуроченное ко Дню молодёжи. Я не думаю, что это было как-то особенно сложно — ведь это девяностые годы уже, не восьмидесятые.
Что происходило в Ижевске в отношении музыки, поп-культуры, да и культуры вообще, помимо той волны, о которой ведется речь в фильме?
У нас много хорошей не электронной, рок-музыки: Африканец (Сны африканца), Сергей Ищенко (Кома, Анри, Фавориты Луны), у нас отличная этно-музыка, особо отмечу «Птицы Тылобурдо». Лидер группы, Марина Санникова, раньше играла во «Второй африканской охоте». Очень сложно выбирать музыкантов для фильма. Историй очень много, грани размыты. Нет ведь никакой на самом деле электронной музыки, есть музыканты, и есть искусственный бренд, который под себя каким-то образом сформировал тусовку. Художники в Ижевске тоже особенные.
Давайте поговорим непосредственно о фильме. Почему выбрали такое название?
Это цитата из интервью с участником группы «Стук Бамбука в XI часов». Утопленники по отношению к внешнему миру, этакий внешний мир в параллельной реальности.
Изначально в центр ленты вы ставили именно электронную сцену Ижевска. Но сейчас стали обобщать, так сказать, «лайн-ап» фильма всецело «экспериментальной» музыкой. С чем связано изменение вектора?
Размытые грани. Вот в нулевые, о которых я не стал уже снимать, лейбл «Кама Рекордз» издавал музыкантов именно как электронных. До этого были просто экспериментаторы, часто использовавшие электронные инструменты. Или не использовавшие их.
Какие были основные трудности во время сбора средств (не только денежных) для создания «Утопленников»?
Фильм я создал совершенно спокойно без сбора средств, тратил в основном своё время и силы. Много фото-видео-аудио материала пропало — это, пожалуй, главная трудность. Носители были физическими, а головы лёгкими. Никто не думает, что последствия сегодняшнего веселья имеют хоть какую-то ценность, и в итоге всё запросто теряется, выбрасывается, размагничивается.
Троицкий представлен в фильме в качестве «человека из общероссийского контекста». Какую роль он выполнял в период расцвета волны? Освещалась ли ижевская сцена за пределами города?
Он в 1990 году взял клипы «Стука бамбука в XI часов» в конкурс самодеятельных клипов на центральное ТВ и тем их прославил. Тесно взаимодействовали с программой «Экзотика» Андрея Борисова, первый фестиваль «Экзотика» прошёл в Ижевске. Были публикации и в Птюче, ещё в ряде изданий.
Почему не будет слов о группе Plastica?
Группа мне понравилась, но моей задачей не было сделать антологию. Я сделал образ города, в котором живут Утопленники, и это главное. Если бы я взял каждую замечательную группу, получилось бы лоскутное одеяло, а это мне не интересно. Исследователю ижевской музыки не стоит ограничиваться моим фильмом.
Были ли в Ижевске группы, которые приходились своеобразным андеграундом даже для Ижевской волны?
То есть, радикальнее всех? Расскажу только быль об одном ижевском художнике, который решил снять фильм про убийство. У его друга была 16-мм кинокамера, и он позвал его в качестве актёра. Поставил камеру на штатив, дал актёру в руки газету, сказал читать, закрыв лицо. Сам включил камеру, и, подойдя в кадре к актёру, ударил его сквозь газету ножом. В итоге не убил, обошлось без уголовки, но радикальнее было, наверное, использовать огнестрел.
Ижевск 80-90-ых, уже очевидно, нанесён на музыкально-историческую карту России. Как обстоят дела с музыкой там сейчас?
Музыканты в Ижевске есть и сейчас, и очень хорошие. Просто никто в наше время не говорит об «ижевской», «калужской» или «ставропольской» музыке. В век интернета люди — граждане интернет-пространства, и это уже не киберпанк, это наша реальность. Помимо прочего, у нас нет хороших клубов, все на это жалуются. Я по состоянию здоровья пропустил недавнюю вечеринку ABCD в каком-то заводском помещении, но говорят, что было крышесносно, и что такого давненько не бывало.
Оригинал интервью был опубликован в журнале SOUNDCHECK в 2017 году