Сегодня, 22 декабря, помимо дня зимнего солнцестояния отмечалась еще одна дата — международный день барда. На постсоветском пространстве этот жанр обзавелся совершенно разными точками зрения на то, что это такое и с чем его едят: для кого-то это любая авторская песня под гитару, а для кого-то — строго конкретная тусовка времен СССР. Как бы то ни было на самом деле, ремесло единоличного создания песен под гитарный аккомпанемент все еще актуально.
Для того, чтобы разобраться, как сейчас живут такие авторы-исполнители и что думают о жанре, пообщались с четырьмя абсолютно разными людьми, так или иначе имеющих отношение к этому ремеслу: Бранимиром Паршиковым (Бранимир), Виталием Гребенщиковым (Гребенщик), Максимом Айсом (администратор паблика Пост-бард, организатор многих пост-бардовских концертов) и Алёной Швец (алёна швец.).
Бранимир
Говоря о важных для нашего времени авторах-исполнителях, довольно сложно не отметить Бранимира из Волгограда. Его творчество — крайне самобытные истории окружающего мира, переданные в жесткой, прямой подаче, когда каждое вставленное слово служит вполне четким и обдуманным описанием. На сцене он уже заполучил определенную известность — с ним делали совместные песни Аффинаж, 25/17, Луперкаль и некоторые другие исполнители, а определенный контингент слушателей считает его главным современным «автором-одиночкой». В августе Бранимир представил новую полноформатную работу «Три сына», получившую теплые отзывы от фанатов и близких музыкантов. На данный момент он турит по России с презентацией свежего альбома.
Не могу избавиться от чувства, что что-то в твоем творчестве намешано кроме барда — не то шансона, не то даже рок-энергетики. Чем вдохновляешься, когда в голову приходит очередной боевик?
— Я изначально никакого отношения к бардам и не имел. Мне чужда эстетика робкого кухонного диссидентства со всеми этими разговорчиками о царьке под громко включенный кран. У меня нет тяги к описанию турпоходов и лыж у печки. И даже нет песен на стихи Смелякова, Бродского и Есенина. А диплома лауреата Груши — и подавно. Я просто пою под гитару. А в России почему-то это называют бардом. И людям похуй — что Леонид Федоров, что Мищуки, что Розенбаум, что Дягилева с Башлачевым, что Гладков, поющий про ворону. Разницы они особой не видят. Раз с гитарой — значит бард. Хотя название это ксп-шники нагло спиздили у кельтов. Бардами назывались посредники между богами и людьми. А все эти палаточники с котелками — ну, на троечку такие себе посредники. Как минимум, недотягивают до такой должности.
Я — выходец из русского рока. Где «главное — текст». Детство — Калинов Мост, Гражданская оборона, СашБаш, Алиса времен Шабаша. Позже стал слушать западное — Swans, Death in June, Mark Lanegan . А с шансоном роднит хриплый голос. Это тоже такой ебанутый стереотип есть сейчас. Раз хриплый голос — значит шансон. Почему не норвежский блэк-то?
По-твоему, в каком состоянии в наше время находится жанр гитарной авторской песни?
— Да всё в порядке с ним. Если мы говорим о России. У бардов свои слёты, свои гастрольный ветки, свой зритель. Условный Митяев имеет возможность густо гастролировать и по Америке. Никого не запрещают. Не отрубают руки за игру на гитаре, как латиноамериканскому борцу за справедливость Виктору Хара. Единственное — никто из этих людей сольно (и платно) не способен собрать стадион. Только Розенбаум, наверное. Но он не бард.
Мне бы хотелось, чтобы у нас большие залы собирал Олег Медведев. Он единственный бард, которого я могу слушать. Хорошие песни. Есть у нас люди с гитарами, которых нельзя назвать бардами. Им ближе название «singer-songwriter». Например, Атморави. У него профессиональный и правильный подход к звуку. На гитаре примочки всякие. Он крут. Это нельзя ставить в один ряд с незатейливым лесным бренчанием на самарских и бобровских дровах. Есть необарды: Алексей Вдовин (НедРа) — самый яркий из них. Они тоже тусуются по фестам лесным. Но природно они другие — там не про солнышко лесное. Есть целый пласт под условным названием «поэтический андеграунд». Денис Третьяков (Церковь Детства), Ермен Анти (Адаптация) и другие артисты, которых выпускает лейбл «Выргород». У них тоже есть свой зритель. И возможность выступать в клубах с регулярными концертами. Есть радикальные авторы-исполнители с гитарами, взбесившиеся филологи с огромным количеством мата — Михаил Елизаров, Беглый Чечен, например. В общем, полно всего. Говорить о коллапсе рано.
Твоему творчеству присуща довольно мрачная, едкая и при этом громкая атмосфера — откуда такая комбинация? Это намеренный стиль или реальные внутренние ощущения?
— Эта атмосфера создается естественным образом. Оно как-то само выходит.
Твоих лирических героев сложно сопоставить как с героями бардов «старых» (которых вообще сложно объединить под одной характеристикой), так и с героями бардов «новых», которые довольно часто просто проецируют в песню автора. Ты всех их собираешь из окружающей действительности? Часто преувеличиваешь с чернотой (или чем-то другим) ради силы текста?
— В журналистике 90-х было такое явление — «невзоровщина». Сознательное сгущение черных красок. Нагнать жути специально. У меня иная задача. Я занимался одно время босховщиной. Показать внутренний ад человека, его чудовищ, сцилл и харибд. В последние годы меня больше интересует другая вещь: русская поселковая реальность и как человек в ней себя чувствует.
Все образы и ситуации я черпаю из жизни. В плацкартных вагонах, разговоры людей, рассказы их, личные наблюдения. Жизнь в дороге сама подкидывает такой богатый материал.
В турах по необъятной одному автору-исполнителю не одиноко приходится?
— В турах как раз одиноко и не приходится. Там же движняк постоянный, в плацкартах и автобусах полным-полно соседей. Потом зрители, организаторы. И на вес золота часы, когда можно одному побыть. Те часы воистину блаженны. А ездить одному — это уже привычка такая. С группой гонять туры гораздо сложнее. Там человеческий фактор: когда люди вынуждены находиться друг с другом в замкнутом пространстве неделями. Это как в тюремной хате — неуютно и нервно. А в моём раскладе этого нет. Я один.
По ходу тура ты бываешь как в больших городах вроде столиц, так и в тех, куда далеко не каждый коллектив решится поехать (вроде недавних Чехова и Жлобина). Где приятнее выступать и, что важнее, сильно ли эти малые города отличаются по атмосфере?
— Бывают такие ситуации, что в маленьких городах концерты проходят теплее, чем в миллионниках. Люди не избалованы вниманием артистов, тем более андеграундных. Потому и отношение более трепетное, чем в пресыщенных (и от того прохладных) мегаполисах. Но сейчас (в туре, приуроченном к выходу альбома «Три сына») везде тепло принимают. Очень нравится играть и в Москве, и в Невинномысске. В маленьких городах публика более простая, «за словом в карман не полезут». Могут и Шуфутинского спеть попросить, совершенно искренне. Но это не косяк. И тут, конечно, объяснять иногда приходится: нехуй… Святого поганить не хочу. *улыбается*
Есть ли у тебя какие-нибудь знакомые современные коллеги по ремеслу, которых ты бы хотел особенно выделить?
— Крутые вещи делает под гитару Сергей Калугин. Мне он нравится гораздо больше один в акустике чем с составом «Оргии праведников». Его альбом «Нигредо» — лучшее, что было с российским даркфолком. В Ростове-на-Дону есть Денис Третьяков. Лидер группы «Церковь детства». Если бы Мальдоррор вырос в казачьей станице, он пел бы такие же жуткие и страшные песни. Когда Денис поет под гитару, становится страшно. Это лучший автор в отечественном поэтическом андеграунде. Жаль, что Денис выступает редко. Есть еще такой пост-бард «Сатана печет блины». Очень остроумный проект.
Гребенщик
Следующий наш гость — Виталий Гребенщиков, известный под именем «Гребенщик». Его музыка отличается комплексным подходом к гитарным партиям (коих на каждую песню по несколько слоев одновременно) и приятной рядовому слушателю лирической составляющей, зачастую разбавленной общей концепцией в каждом отдельном альбоме. Буквально две недели назад он представил на суд новый релиз «Лицо рыжего человека» — сборник из 6 песен, выполненных в привычном для автора стиле. Если раньше не слышали ничего о Гребенщике — отличная работа для первого ознакомления.
Ты утверждаешь, что в твоей акустике альтернативы больше, чем барда. Можешь пояснить, откуда взялся такой тезис?
— Во-первых, это проявляется в процессе записи, технически: я не пишу песни живьём, а записываю слоями все гитарные партии, а потом уже голос, отдельно. Короче говоря, как чаще принято на студиях писаться, с группой. Во-вторых, это стилистический момент: я больше играю квинтами, чем аккордами, сверху соло атмосферные пишу. Мои аранжировки исходят скорее от идей звучания группы, чем от сольного исполнения. Ну и последнее: я рос в основном на музыке, условно называемой «альтернативной».
В мире есть термин «singer-songwriter» как раз обо всём этом в сумме. У нас это называется «автор-исполнитель», а есть ещё слово «бард», с чуть большим оттенком прошлого.
Твои записанные песни сильно отличаются от лайвов — если в записи слышно несколько слоев довольно комплексно переплетенных гитарных партий, то в лайве все обходится одной гитарой и голосом. Готов поспорить, что в обоих случаях есть свои и приятные, и досадные моменты. Можешь ими поделиться?
— Поделюсь самыми последними ощущениями. Иногда досадно было делать «Лицо рыжего человека», понимая, что там материал совсем уже для состава. Но мне всё равно было интересно впихнуть композиции в привычную для меня форму и принципиально обойтись только гитарой и голосом.
Касательно выступлений: досадно разве что невозможность поплясать из-за того, что вся звуковая подложка в моих же руках. Не могу в куплете повесить аккорд и свободно попеть, и проигрышей для «побегать» у меня тоже мало. Но задача у сольного лайва всё же другая, динамическая — надо качать одному и в любом пространстве.
Как так получается, что каждая обложка — это ты на фоне чего-то?
— Тут я, кажется, как раз по бардовской традиции всё делаю. Так сложилось однажды и вот, продолжается. На новом релизе я уже отчасти специально делал так же, для единства стиля. Ну и, думаю, это является неким продолжением песен, которые тоже портрет, но уже моих ощущений. Как поменяю подход к музыке, так и это поменяется.
Довольно очевидно, что любая рок-звезда не обходится без образа: как вести себя на сцене, что нести в песнях, как и о чем говорить. Зато с авторской акустической музыкой все не так очевидно — как считаешь, насколько в ней это необходимо?
— Точно так же. У классных музыкантов всё отталкивается от материала. Вот он исследует своё художественное пространство и формулирует его прежде всего в песнях, а в дополнение транслирует всё это в остальных проявлениях себя. Думаю здесь дело не в жанре даже. Много примеров, когда лидеры групп играют акустику, и это захватывает не меньше, а порой даже сильнее. Я был на сольнике Леонида Федорова из Аукцыона. Как вести себя на сцене? Не думаю, что он об этом вообще вспоминает! Пять лет назад я видел как на одной гитаре, на одном аккорде, десять минут гипнотизировал зал Michael Gira из Swans. Всё то же самое. Или вот из более лёгкого — Сергей Сироткин. По сути автор-исполнитель, всё под гитару может, но играет с составом. И так, и сяк, один и тот же образ. В общем, уникальных личностей интересно наблюдать в любой форме.
Почти все твои песни протекают в довольно медленном, довольно лиричном, если позволишь, прямо таки Питерском настроении. Это у тебя душа к другому не лежит или стилистика не позволяет?
— Так вышло. Душа у меня лежит к разным настроениям, но пока да, больше сочинялось в таком вязком стиле. Возможно это было что-то вроде начального периода: наваливаешь то, что легче даётся. Но в то же время я рад такой ассоциации с Петербургом, значит я каким-то образом и пространство отражаю, а не совсем оторвано говорю.
Тебя крайне сложно причислить к какой-либо современной музыкальной тусовке — вероятно, из-за реально уникальной для сцены музыки. Есть кто-то из современных ребят, с кем хотелось бы, предположим, сделать что-то совместное, или кто-то, кому ты просто респектуешь?
— У нас нет стилистической тусы, у нас смешанная туса. Я иногда в акустике играю вместе с группами, и хорошо выходит. Что касается совместных дел с другими музыкантами, то сейчас у меня появилось такое желание, выхожу постепенно из некого периода затворничества. Классно что со многими есть возможность связаться и что-нибудь замутить. Перечислять имён пока не буду. Поживём — увидим, что и с кем выйдет.
Слышал про тусовку Пост-барда? Что про них думаешь?
— Думаю, что это и есть попытка осовременить называние певца под гитару. Кстати, как раз технически это всё вполне «по барду» и выходит: человек жмёт кнопку записи на диктофоне или на компе и в одну дорожку пишет песню, сразу сливает в сеть. Песня здесь и сейчас, только не у костра, а у огонька в ВК, например. Но жанру, как я понимаю, ещё характерна нарочитая простота, причём не от переизбытка навыков, а скорее наоборот. И это всё-таки больше интернет-движняк. Делают редко солянки, но не так много пост-бардов можно увидеть с сольными концертами. А те кто такие играют, пост-бардами себя и не зовут. Для моей музыки, опять же с учетом другого подхода к записи, больше подходит тег «пост-акустика».
Пост-бард
В эпоху «репост-модерна» очередным «пост-чем-то» мало кого удивишь. Однако с «пост-бардом» история интереснее — это полноценное сообщество умелых и не очень авторов-исполнителей, записывающих песни на подручные средства и делящихся ими друг с другом (и другой интернет-общественностью). Все бы ничего, но эта «движуха по интересам» переросла во вполне себе культурный феномен — о пост-барде говорят, многие молодые авторы стремятся влиться в тусовку, а некоторые становятся полноценными артистами. Мы расспросили Максима Айса (Ice Cold), администратора сообщества пост-барда вконтакте, о том, что это за зверь такой и откуда он взялся.
И все же, откуда все началось? Кто первый предложил организовать целую тусовку оголтелых бардов с микрофонами по 50 р?
— Изначально была тусовка вокруг «Сатана печет блины». Концентрировалось много фанатов, которые между собой общались и записывали свои песни на дешевый микрофон. Потом Святослав создал паблик, а меня пригласил стать админом. Мы до этого общались с ним.
Почему «пост-»? Почему, по-вашему, жанр обязательно требует некого переосмысления?
— Это не совсем то, что было раньше. Это творчество молодых людей с абсолютно другими темами. Не тот бард, который был 30 лет назад, совсем не Грушинский фестиваль. Это мысли другого поколения, которое поет про другое, поет по-другому. Появились заимствования жанровые и стилистические из другой популярной сейчас музыки. Если сравнить мелодики бардов и пост-бардов, то можно понять, что и они разительно отличаются.
Трудно ли организовывать живые пост-бардовские тусовки?
— Да нет, все ребята очень движовые, организовывать совсем не трудно.
Существует какой-то костяк движения, или все, кто прошел через предложку — равноправные члены?
— Все, кто прошли через предложку — это люди, помеченные знаком качества «Не абсолютное дерьмо». Иногда приходит такое, что страшно публиковать. *смеется*
Я думаю, есть костяк. Есть определенный состав исполнителей, которые получили определенную известность за счет того, что делали реально хорошее музло.
Одна из основных ваших фишек — дичайший лоуфай и вытекающая из него камерная ламповость. Как считаешь, пост-бард перестанет быть таковым при профессиональной записи и дорогом продюссировании?
— Я бы не назвал это обязательным условием, потому что многие ребята записывают песни на хорошие микрофоны, кто-то даже на студии. При этом они не теряют своего шарма, они все равно классные. Кто-то может добавлять даже другие инструменты: гармошку, бубен, скрипку, еще что-нибудь. От этого хуже записи не становятся. Для кого-то, может быть, дикий лоуфай — фишка, но, по-моему, это не определяющая составляющая.
Определяют пост-бард, как я уже говорил, новые тематики и новые мелодии. Из тематик можно выделить иронию, которую многие используют в больших объемах. Те же песни про бомжей и подобную дичь — вот, что котируется. В Америке было движение «анти-фолк», которое противопоставляло себя традиционному фолку, его помпезности. Так и мы движемся.
Как ни странно, вы не первая довольно крупная движуха на моей памяти, которая берет на себя непрофессиональных, но искренних музыкантов-любителей. Тот же IONOFF MUSIC в большинстве своем набирает лютый рандом, из которого пытается выточить здравый продукт. Как считаешь, насколько такой подход оправдан и может ли быть за этим будущее?
— Думаю, такой подход очень даже оправдан. Это дает возможность молодым и талантливым исполнителям делать свое музло в окружении других талантов. Многие из них даже не понимают, что нужно делать, чтобы стать большим артистом. Многие не хотят или не знают. И вот когда они попадают в любую движуху, которая принимает таких маленьких лоуфай исполнителей, они начинают сильно прогрессировать. Для талантливого человека вступление в такую тусовку или лейбл становится огромным плюсом.
И да, будущее за этим. Я, в свою очередь, создал лейбл «Холодные звуки», где стараюсь развивать определенный набор музыкантов, многие из которых светились в пост-барде. Дух у нас перекликается в каких-то моментах с IONOFF MUSIC, нас даже как-то напрямую сравнивали.
По большому счету, вы — чисто интернетная тусовка, иногда пробирающаяся в реальную жизнь. Тем не менее, через пост-бард прошло уже несколько более-менее известных проектов. Неужели в наше время правда возможно стать известным, не выходя из комнаты и имея лишь акустическую гитару на пару с диктофоном?
— Да, конечно, в наше время абсолютно спокойно можно не выходя из комнаты набирать тысячи, десятки и сотни тысяч подписчиков, становится известным и делать что угодно.
И мы давно уже не просто интернет-тусовка. Я активно вывожу народ за пределы сети, организую концерты, фесты. Многие знакомы лично, постоянно общаемся, встречаемся, пересекаемся с другими тусовками, наш народ зовут на крупные фестивали. Конкретно в паблике сейчас только предложка, нет развития из-за разногласий с руководством. В целом движ уходит в сторону от изначального, многие меняют своё звучание. Надеюсь, что у всех всё получится.
Алёна Швец
Алена Швец — как раз одна из тех, кто относится к тусовке пост-барда. Это девочка из Челябинска, поющая грустные и романтичные песни с действительно хорошим вокалом, своим собственным настроением и стилем текста. Ее крайний октябрьский релиз «Похороните меня за социум» неплохо разлетелся по интернету, а фанбаза растет с завидной скоростью. И не просто так — песни запоминаются, припевы въедаются, а истории про школьную любовь неожиданно по-настоящему трогают.
Как ты пришла к тусовке пост-барда? Чем она тебя привлекла, как относишься к другим исполнителям? Есть любимые ребята?
— Я пришла в пост-бард случайно. Листала ленту ВК и решила тыкнуть на пикчу с микрофонами. Потом я скинула в предложку пару своих песен, ребятам понравилось. Добавили в беседу. Так мы и подружились. Со всеми ребятами я в хороших отношениях (Олег Мусор, Маяк, Рамки Приличий). Потом мы встретились вживую, стали настоящими друзьями.
Что для тебя представляется наиболее важным элементом авторской музыки? Приятная мелодия, запоминающиеся слова, искренность?
— Наиболее важный элемент — это душа и эмоции. Главное петь о том, что переживаешь и что чувствуешь в данный момент.
Не находишь, что образ «девочки с гитарой» последнее время начинает набирать неожиданные обороты? Ты, Маяк, Гречка… Это такое совпадение или полноценное веяние в музыке?
— Я не знаю. Скорее всего это совпадение. Мы все разные, каждая талантливая по-своему.
Твои песни — это истории некого лирического героя или исключительно свои, личные вещи?
— Моя музыка — это отражение личного опыта в интересно завуалированных метафорах. Я люблю петь о любви, но в любовь, как таковую, не верю. Вот такой диссонанс.
Вопрос философского характера — музыка или любовь?
— Я выбирала, выбираю, и буду выбирать музыку. Она красивая, вдохновляющая, волшебная. И деньги может приносить, в отличие от любви. *смеется*
Дешевый микрофон или дорогой продакшн?
— Дешевый микрофон для души, а продакшн для привлечения новых слушателей. Поэтому 50 на 50.
Как считаешь, сейчас музыка в руках молодых, искренних и огненных или тех, кто их продвигает?
— Я считаю, что музыка в руках таланта. Без него тебя слушать не станут, а слышать — тем более.
Почему «пост-бард»? Жанру нужны перемены?
— Я не знаю, почему «пост-». Звучит, наверное, красиво.
И последнее — планируешь идти в другие направления, или пока гитарная авторская музыка — твоя комфортная стезя?
— Скорее всего, буду усложнять свою музыку. Но ничего нельзя предугадать в музыке. Поэтому будущее для меня такая же загадка, как и для моих слушателей.
Вот такие люди, такие мнения, такие истории. Кто бы как это не называл, авторская гитарная музыка жила, жива и будет жить. А мы — продолжать вникать в личные истории гитарных поэтов, разделять их проблемы и поражаться, как они описывают то, что внутри и вокруг нас.